Комендантский час. Тишина. Лишь тиканье часов в маленькой комнатке создает впечатление жизни. Но это обман. Очередная сладкая ложь, какую внушают нам с детства. В моей комнате нет больше жизни, мне хочется умереть, такой силы боль поселилась в моем сердце. И сомнения, пожалуй они тоже начинают грызть мое нутро, как мелкие грызуны, уверяя меня в том, что пройди я по стопам всех восемнадцатилетних было бы легче. Мое исцеление послезавтра и я не знаю радоваться ли этому или попытаться запомнить и запечатлеть в памяти каждый миг моей прожитой жизни, каким бы он ни был.
Я знала с самого начала, что мне не избежать процедуры, мои родители ее прошли и уверяли, что так будет лучше. Я и сама была не против, ведь любовь- она бывает разная. Хотя, постойте, тогда я и не знала, что она такая. Нас уверяли, что это смерть и от нее лучше избавиться, чтобы прожить спокойную жизнь с тем, кто тебе подходит. Все так живут и мне следовало, но судьба дала мне право выбора. И я ей благодарна, несмотря на то, что все это в конечном итоге принесло.
Та встреча в парке не была случайной. Мы научились любить, научились быть счастливыми даже в те короткие мгновения, что могли быть вместе в тайне от всех. Его нежные, робкие прикосновения до сих пор в моей памяти. Помню, как сотни, миллион иголочек кололи мою кожу, когда он прикасался ко мне. Как захватило дух от первого, неумелого поцелуя, как горели щеки от смущения, как колотилось сердце, готовое выпрыгнуть от счастья. Та глуповатая улыбка, что временами неосторожно появлялась на моем лице, при воспоминании о Кристиане. Боже, как же это было прекрасно! Мне хотелось быть рядом с ним, хотелось почувствовать его крепкие, но тем не менее нежные объятия, которые согревали меня в прохладные вечера. Мне хотелось так много ему рассказать и о многом спросить, хотелось говорить "люблю" не переставая, хотелось кричать об этом пусть даже меня посадят. Мне хотелось свободны вместе с ним, а вместо этого: тайные короткие встречи, слезы от расставания и обещания, которые могли не сбыться. Но и от этого я была счастлива, ведь я знала, что он был моим, навсегда. А я его, вечно.
Еще вчера мы были с ним вместе, в заброшенном доме, туда, куда запрещено ходить жителям. Моя голова покоилась у него на коленях, а он нежно перебирал мои золотые кудряшки и говорил о том, что хочет избежать исцеления и убежать вместе со мной из города. Еще вчера он дарил мне свои сладкие поцелуи, полные любви и ласки, еще вчера мы клялись друг другу в вечной любви, еще вчера... Еще вчера мой мир был состоял из двух частей, теперь же он расколот на миллион осколков, по которым безжалостно прошлись, измельчив их в крошку. И его нельзя уже собрать или склеить, чтобы уподобить жизнь бесцельному существованию. Моего мира нет, как нет и меня. Его глаза, пустые и равнодушные были острее, чем кинжал в сердце. Меня словно в один момент не стало, словно из легких выкачали весь воздух, как рыбу бросили на песок, сгорать под жестокими лучами солнца. Крис прошел исцеление и в его мире больше нет меня. Но что делать мне?
Он есть в моих воспоминаниях, чувствах, он живет еще в моем сердце. Он навсегда останется там, пусть его ломит от боли и страданий. Хочется реветь в голос, но нельзя иначе домашние внизу вызовут полицию. И меня отправят в "Крипту". Молчать нет сил, но я сижу на кровати, как неживая, сжимая края одеяла в руках, а слезы катятся по щекам, не желая прекращаться. Мне не хочется жить, эта мысль приходит и уходит, а за ней другая: Может, после исцеления все пройдет? Но потом я яростно качаю головой, вытирая лицо на сухо и подгребаю под себя свой дневник, в котором записывала все, после смерти родителей. О нем не знает никто, ну или я так думаю. В нем вся моя жизнь. Настоящая, а не та, которой живут жители. Я не смогу принять выбор, который сделают за меня эвалуаторы. Не хочу.
- И не буду,- шепчу я, зажмурившись. Не смогу забыть Кристиана и чувства, которые мы испытывали. Я уверена в этом, как и в том, что исцеление мне уже не поможет. Возможно и его можно вернуть, ведь чувства были так сильны... разве можно их стереть в одно мгновение?
Мне нужно бежать,- с мимолетным ужасом, но решительно понимаю я. Вот только куда? Город огорожен металлическим забором, по которому пущен ток. Но даже если я смогу пробраться к нему и найти лаз... что будет по ту сторону? Дикая местность. Во мне еще есть страх перед этим неизведанным местом, которым нас пугали с детства. Я не выживу там одна, но даже если так, я умру свободной. Мимолетный взгляд на часы. Час ночи. В сумку кладу лишь то, что необходимо. Если и сбегу, то много вещей мне там, в неизвестности не понадобится. Мой дневник, ручка, кофта и джинсы и еще то, что на мне. Из еды: только два батончика, спускаться на кухню слишком опасно, мои опекуны спят слишком чутко.
Через окно, как и в прошлую ночь, когда я спешила на встречу к любимому, я выбираюсь на темную улицу, которую патрулируют каждый час. У меня есть немного времени, чтобы скрыться в тени деревьев и бежать дальше.
Сердце разрывается от страха, тоски и страданий. Я кидаю последний взгляд на дом, который стал мне родным и пытаюсь найти причину, чтобы остаться, ведь так делать нельзя, как делаю я. Что будет с опекунами, когда я сбегу? А если меня поймают им придется несладко. Клеймо позора на всю жизнь за то, что приютили зараженную. Нет, такая несправедливость подначивает меня бежать дальше. Вдалеке слышится рев мотора, но еще слишком далеко, чтобы застать меня. Ныряю в темный проулок, который должен вывести к строительным заграждениям на пути к желанному забору. Спотыкаюсь, а в следующий миг понимаю, что в переулке я не одна. Громкий лай собаки разрывает мой слух, сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
- Нет..нет пожалуйста, замолчи,- молю я пса, но он упорно продолжает оглашать своим лаем всю округу. Свет зажигается в доме, а я замирая как вкопанная, вдруг лишаясь всех чувств. Сейчас они меня найдут, сейчас они схватят меня и сдадут патрулю, а те в свою очередь начнут пытать меня. И я уже не вернусь обратно. Никогда. Кровь шумит в ушах, я делаю неимоверное усилие, чтобы сорваться с места и бежать, куда глядят глаза. Лишь бы подальше отсюда. Дыхание сбивается, спасительный угол здания не так далеко, но кажется до него целая вечность. Я слышу разговор хозяев собаки, а потом ее жалобный скулеж, когда она получила за ложный лай. Когда я была маленькой, я видела, как наши соседи убили собаку прямо на улице, даже не сожалея о потери питомца. Мама тогда сказала мне, что она была больна, но теперь-то я знаю, что исцеление делает людей жестокими.
Сумка, хоть и не тяжелая, все равно мешается на плечах, но выбросить ее я не могу.Делая последний рывок, как спринтер перед финишем, я прыгаю за угол здания, сшибая что-то у себя на пути. И только потом понимаю, что я наделала...
